Прелести московского университета 1957 года

[zuzl]

Тaк вот, когда меня возили к матери, меня тащили к ней на работу.
Ну там стихи почитать из Барто, или посчитать до десяти публично - все радовались, как в первый раз в цирке.
На работе у ней было страшно: там мучили животных. Оголяли им мозги и вставляли в них проволочки. Но мне не давали на это смотреть, знали уже, что я забьюсь в истерике с пеной у рта. Я в кабинете с кожаными креслами сидела, возле книжного шкафа, но я же знала, я в щелку двери видела, что там пытают крыску какую нибудь.
Поэтому я ненавидела весь московский университет и даже профессорская столовая с морковным супом не радовала.
Но меня все равно приводили - тут сказывалась необходимость материнской любви как общественного действия.
Вообще, в Москве было много людей, слишком много, мне казалось, что им неудобно там жить. У них было дождливое лето и не было уличных ручьев.
Цепляться за Москву в ущерб дочери - любимое бабушкино выражение было.
Оказалось, что не ущерб, а во благо.
Не получилось потом любви. Ужас, что потом получилось.

Comments

[swan-black.livejournal.com]

А моя мама была учительницей в школе рабочей молодежи в Москве. Почему-то на все праздники надо было дежурить на работах. Папа тоже дежурил в своем министрестве, но там народу много, поэтому ему выпадало редко, раз в несколько лет. И меня он никогда не брал, т.к. обычно дежурил в паре с каким-нибудь таким же заядлым шахматистом, и они счастлив были играть в шахматы. А вот маме часто выпадало дежурить, раз в год, наверное точно. И мне очень нравилось с ней туда ехать. Школа была пустая, это был старинный особняк с резной печкой в каких-то классах. Можно было бегать по старинным лестницам и орать что эхо слышно. Но больше всего мне нравилось рисовать на школьной доске разными мелками. Я еще в школу не ходила, поэтому доска была для меня чем-то из взрослой жизни. И даже когда уже ходила, то в школе в свое удувольствие не порисуешь. А тут был простор фантазии.

[zuzlishka.livejournal.com]

Приятно в пустом пространстве