...

Хотя все говорили, что моя бабушка - почтенная дама, ee нижние льняные рубашки, неумело вышитые моей дурной рукой кривыми цветочками, никак нельзя было назвать Дамским Бельем.
Дамское Белье- это сложный и волнующий предмет. Это немногое, вкупе с духами, помадой и крепдешиновыми платьями может скрасить жизнь после взросления.
Ближайшее, что без сомнения было Дамское Белье, - это гэдээровская Комбинация тети Оли из нашего подъезда. Она осторожно стирала ее в тазике и вешала сушиться на плечиках в общекоммунальной ванне.
Моя подружка Галя жила в этой квартире, она имела счастие часто трогать это кружевное белое ангельское воздушное невесомое шелковистое капроновое чудо. Мне тоже перепадало, когда Комбинацию сушили без присмотра, Галя стучала мне шваброй в потолок 3 раза, и я бежала к ним наслаждаться.
Однажды мы заигрались у них в коридоре, а коммунальный сосед дядя Николай, совсем даже не тётиолин муж, пошел в ванну и стал нюхать Комбинацию и нежно вытирать об нее лицо.
-Дядя Николай, вам тоже нравится ее щупать, да? - не удержалась я, и уже приготовилась сказать, что особенно мне нравятся шелковые бретельки, как дядя Николай буркнул невнятно и убежал.
Галя сказала, что он так часто делает, а потом напивается.
У его жены не было никакой Комбинации. Она, может, и купила бы за любые деньги, зарезала бы и ограбила ради такого сокровища, она могла бы, она была суровая женщина. Но такого размера комбинаций не существовало.
Существовал синий завскладовский халат, в котором она ходила круглый год. Летом из него ничего не торчало, а зимой - страшные несовместимые с покоем сердца штаны. Я даже не могу сказать, какого они были цвета, я старалась не смотреть на них. Они отбивают всю охоту жить дальше.
Я привыкла посвящать бабушку в интересное из моей жизни, и мы с Галей всё ей рассказали. Бабушка почему-то вспотела лбом и осторожно спросила, если дядя Николай был одет, когда вытирал рот Комбинацией, и делал ли он что-нибудь еще
- Что еще? жевал ee? зубами драл? нет же!
- И конечно, одетый был, он только с работы пришел, в комбинезоне. Если ты целый день прикручиваешь страшное экскаваторное рыло к железной экскаваторной шее, захочется нежное потрогать, - защищали мы дядю Николая.
- Его же в театры не таскают, - съязвила я.
Бабушка пошла к соседке, не знаю уж, что она ей сказала, но нас лишили Комбинации. Она теперь одиноко сушилась в тетиолиной комнате под замком. Моя подружка Галя обиделась на меня - ябеда мол, да она со мной же бабушке докладала и показывала еще, как дядя Николай вытирается!
Предатели все!

Позднее послесловие.
Нам с моей подружкой Галей не случилось жить вовремя в тех странах, где была сексуальная революция или законное изучение человеческой сексонатуры.
Недавно, сидя в европейском кафе, мы вспоминали этот случай и теперь с уверенностью можем сказать, что дядя Николай был не просто уходящей молодости пролетарий, он был ФЕТИШИСТ, а несчастная Комбинация была его ФЕТИШ.
И мы продолжаем одобрять вкусы дяди Николая.

По горячим следам: дядя Николай, или драма с Комбинацией.

У тети Оли, кроме гэдээровской комбинации и многа помадных тюбиков не было других достоинств.
Она всегда гоняла дядю Николая: и чекушки не прятать под коммунальной ванной, и ногти стричь только в своей комнате запершись, и ваще...
И собственный муж ее тоже не любил и всегда норовил смыться в выходной. Меня дисретация ждет, - говорил он, - не успеваю.
Ха, знаем мы такие дисретации. Уж в комбинациях стоят, ждут!
И невыносимые штаны в завскладовском халате говорили, что это баба у него там. У культурных бабы так называются.
Тетиолин муж был тенью. Так говорила тетя Оля: ну не мужик, тень какая-то, тут мож меня убивают, а он пальцем не шевельнет.
Мы бы тоже не шевельнули, такая она была противная. Когда я музыкальные уроки корпела, она зайдет и давай поправлять, что у меня руки не так висят... и Галю гоняла ноги мыть. Ишь, царица!
 
У них вообще было не то, чтобы весело в квартире, или как тетя Эвридика, Галина мама говорила, в стойле, но много происходило и ожидалось произойти в зависимости от степени пьянства двух мужских жителей - дяди Николая и дяди Орести.
Дядя Орести - тетиэвридикин муж был политический беженец, командир партизанского отряда и греческий коммунист.
Тетя Эвридика тоже была партизанка, но учение в театральном институте смягчило ее коммунистические мысли, и она вышла из ихней партии, а в нашу не вступила.
Дядя Орести проползал спать, разве останавливался в коридоре немного поплясать, а дядя Николай проползал в общую ванную шарить спрятанную на полу под ванной чекушку, чтобы добавить. Тут приходили невыносимые штаны и били его, лежачего, ногами. Поэтому, если тете Оле именно в это время надо было накручивать бигуди, она шла к нам и шипела про соседей.
Дядя Николай считался хуже всех, cамый частый вопрос, который ему задавали все, был "ну сколько можно?". Но ответа никто не ждал, начиналось: дети смотрят, милицанера позову...
Обычно дядя Николай молчал, но иногда срывался в крик: не могу больше! И штаны кричали: не могу больше... и тетя Оля, уж конечно, не могла больше, и греческие коммунисты, столько горя пережили, и тут еще...
Но нам с Галей еще долго было интересно и многозначительно.